Протоиерей отец Константин (Минюхин): «Ничего в этом мире не бывает случайным…»

С Владыкой Николаем я познакомился ещё до его приезда на Горьковскую кафедру. Мне было 14–15 лет, когда ныне покойный Владыка Флавиан брал меня несколько раз с собой в Троице-Сергиеву Лавру в день памяти преп. Сергия Радонежского, и на обратном пути мы заезжали к Владыке Николаю во Владимир, он тогда управлял Владимирской епархией.

Я наблюдал за ним как за посторонним, со стороны. Молиться я ходил в Троицкую Высоковскую церковь, тетушка моя была там псаломщицей, она и помогала открыть этот храм после войны, сама к Патриарху Сергию в Москву ездила.

Когда Владыка Николай приехал в Горький, как-то на одной из служб подошел ко мне иподиакон и сказал: «Тебя Владыка Николай зовёт». Я пошёл в алтарь. Владыка спросил о моём житье-бытье и велел прийти на приём в понедельник в Карповку. Я приехал, шёл с внутренним трепетом, очень нервничал, боялся. А дверь открылась, и за ней – такая приветливость и простота, что страх куда-то сразу ушёл. Владыка вдруг спросил: «Не хочешь ли ты в церкви послужить?»

Весь 1978 год я то ходил, то не ходил, сам не мог ещё определиться. А в 1979 году Владыка мне сказал: «Всё, хватит, давай определяться». И я стал у него иподиаконом, потом и в семинарию поступил.

Знаю, что много неприятностей он от уполномоченного потерпел, да и нам всем доставалось. Если мы одновременно попадали на приём, то Юров сначала меня вызывал, чтобы лишний раз Владыку унизить. Я, когда стал священником, получал у Юрова регистрацию, он мне сказал: «Если ты хоть одно слово скажешь не из Евангелия, если будешь проповедовать перед народом, то уедешь с матушкой туда, куда Макар телят не гонял».

Владыка с любовью говорил о маме, о том, что она водила его, непоседу, в храм к причастию. Она была молитвенницей, очень мягкой, доброй. Отец был строгим, но справедливым. Мама отдала ему на память свои веснушки, она была рыжеволосой и с веснушками. Детство у него было счастливым, он был любимым ребёнком.

Владыка брал меня с собой на рыбалку. Однажды зимой поехали рыбачить в Заволжье под плотину. Порыбачили, а Владыке в этот же день нужно было вернуться, какая-то встреча у него была. Пошли к машине, а она не заводится, и так и сяк, не заводится, и всё. А время бежит... Я предложил ему идти на электричку, и мы пошли. Только подошли, а тут электричка, еле успели в вагон сесть. Едем. И ему, и мне не в ум, что билетов у нас нет. Сидим друг напротив друга, рады, что успели.

Мне не видно, а он уже увидел, что в вагон вошли контролёры. Спрашивает меня: «Костя, а тебя когда-нибудь высаживали из электрички?» Я ему говорю, что нет, не высаживали. Тогда он мне говорит: «Ну, готовься, сейчас будут. Имей в виду, что у меня денег нет». А у нас одёжка-то рыбацкая, кто угадает, что он важная персона, высадят за милую душу. Я давай лихорадочно по карманам шарить, еле нашёл рубль замятый. Заплатил. Приехали, а Саша, водитель, нас уже встречает. Он разогрел машину и примчался, а то как без билета в автобусе в Карповку ехать?

Владыка был очень простым в общении, открытым особенно с теми, кому доверял. И быт у него простой был, он не любил вычурности. «Где просто, там и ангелов со сто, а где мудрено, там и ни одного», – мог сказать. Собеседник он был необыкновенный: знал много, повидал разных стран, общался с людьми интересными. Рассказывал – заслушаешься.

Владыка очень любил детей, они никогда ему не мешали. Бывало, приедет к нам в Лысково служить, а они набьются к нему в машину, маленькая Варя не могла ножку ещё перекинуть, так на животе туда влазила. Владыка ей помогал и всю ораву на службу вёз.

Приезжает в храм, его встречают, а из архиерейской машины дети кубарем вываливаются.

Он был нам всем как родной отец: строгий, требовательный, но любящий. Действительно духовный отец, учитель, мудрый наставник.