Воспоминания современников
Из книги «Святитель земли нижегородской. Митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов)»
Н.Новгород, издательство «Кварц». 2009 г.
Автор-составитель О.В.Букова
Владыка мне казался недоступным, а тут я увидел внимательного человека, слушающего, задающего вопросы. И самое главное, он понимал, что хочет сделать в области просвещения, в плане привлечения через этот журнал молодежи, ученых, исследователей. Это был 1992 год.
Владыка Николай был мужественным и принципиальным человеком, прекрасным организатором, настоящим патриотом и гражданином своего Отечества. Он никогда не склонялся перед власть предержащими, если считал их действия неправыми. Так было и тогда, когда он добивался от светских властей отмены планов закрытия для богослужений Успенского собора во Владимире, так было и тогда, когда он твердо отстаивал свою позицию на архиерейских соборах...
С митрополитом Николаем я познакомился в начале 1990-х годов, когда на общественных чтениях активно обсуждался вопрос о возвращении городу Горькому его исторического имени. Я тогда только представился ему, а поговорить толком не удалось. Ближе познакомились уже у нас в Варнавине, когда встал вопрос об открытии церкви.
Епископ Николай рукоположил меня во иерея, когда в 1970 году служил во Владимире. Там была очень тяжёлая обстановка. С одной стороны, «Золотое кольцо», пристальное внимание иностранцев к нашим храмам и монастырям, поэтому мы их восстанавливали, ремонтировали. А с другой стороны – пристальное внимание уполномоченного, драконовские требования музейщиков по соблюдению температурного режима в храмах. Но в те-то годы это было очень сложно сделать.
Я хорошо знал и очень уважал этого человека с веселой искринкой в глазах и улыбкой, спрятанной в усах, опущенных на окладистую бороду. Несмотря на «далеко за семьдесят», он ходил быстро и много, опираясь на «служебный» посох, выстаивал долгие молебны. И только очень немногие знали, что у Николая Васильевича (я его всегда называл по имени и отчеству) нет пальцев на обеих ступнях. Он их отморозил на фронте под Сталинградом.
Я очень часто корю себя за то, что так мало общался с Владыкой Николаем. Ведь была возможность общаться чаще, он всегда с радостью откликался на все наши приглашения встретиться с ветеранами Великой Отечественной войны... Но всё была какая-то суета, всё было некогда. И только потом я понял, кого мы потеряли: этот человек олицетворял собой честность, порядочность, человечность.
С благословения Владыки Николая мы начали делать музей в Печерском монастыре. Это музей истории Печерского монастыря и епархии. С благословения митрополита были также организованы в течение нескольких лет летние лагеря труда и отдыха для школьников, которые занимались уборкой и расчисткой территории обители от завалов. Владыке Николаю удавалось привлекать людей, которые помогали монастырю материалами, деньгами, собственным трудом.
Голос у владыки выразительный, сочный, каждое произнесенное им слово бьет прямо в сердце: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя…». На глаза наворачиваются слезы. Это с его голоса я впервые пропустила через себя, пережила евангельские строки о любви.
С Владыкой Николаем я познакомился ещё до его приезда на Горьковскую кафедру. Мне было 14–15 лет, когда ныне покойный Владыка Флавиан брал меня несколько раз с собой в Троице-Сергиеву Лавру в день памяти преп. Сергия Радонежского, и на обратном пути мы заезжали к Владыке Николаю во Владимир, он тогда управлял Владимирской епархией.
Человек жив на этом свете до тех пор, пока жива память о нем. Владыка Николай это понимал, как никто другой. Однако память о себе он оставил не только своим друзьям, родным и близким – его жизнь была всецело посвящена России, ее прошлому, настоящему и будущему. Но что такое память? Это и сопереживание, и урок, и назидание. Всем нам.
Впервые я увидела и услышала владыку Николая на публичном мероприятии в самом начале 1990-х. Как все мероприятия того времени, оно было фантастически тусклым и однообразным. Единственное, что я запомнила, это речь владыки. Наверное, это было одно из первых публичных выступлений архиерея. Речь его тогда была достаточно скованной, как и у других. Но было в ней что-то неуловимое, что выделяло владыку Николая на общем фоне. Потом я поняла: его речь привлекла меня содержательностью. Владыка всегда в своих выступлениях опирался на источники: Священное Писание, святоотеческую литературу. Он был человеком высочайшей культуры, говорил доходчиво, не лукавил, не кривил душой.
ы познакомились с владыкой Николаем, когда восстанавливали Сергиевский храм на Бору. Сам я родом из этого города. Восстанавливая купола и работая над иконостасом, участвовали в подготовке юбилея – 240-летия самого старого на Бору Сергиевского храма. В честь этого события организовали очень хорошую сборную выставку нижегородских и борских художников, где также были выставлены работы иконописного кружка, действовавшего при Сергиевском храме.
Впервые я встретилась с митрополитом Николаем в 1972 году в селе Пятница Владимирской епархии, кафедру которой он возглавлял в то время. 12 сентября того года скончался всем известный старец, ныне канонизированный, протоиерей Петр Чельцов. Владыка при очень большом скоплении народа сказал присутствовавшим надгробное слово. Он очень тепло отозвался о почившем. Сказал, что не было города, где бы не знали этого удивительного по своей духовности старца, так богато одаренного Богом прозорливостью.
Владыка понимал, как трудно нам приходится, и никогда не ругал нас, всегда поддерживал. Конечно, он был очень требовательным, но умел сказать так, чтобы это прозвучало и весомо, и в то же время не обидно. Поэтому говорил он большей частью иносказательно. Помню, в один из своих приездов в собор владыка обмолвился, как бы между прочим: «У вас тут, как в цыганском таборе!».
Владыка Николай принял меня очень любезно. На мне был костюм «Троечка» с часиками, я их за 25 рублей купил. Владыка всегда говорил, что костюм нужно носить черный, серый или коричневый. А я как раз в коричневом был! Вот так владыка встретил меня, как в поговорке, «по одежке». А